I’m burning up a sun, just to say goodbye.
У меня зимнее настроение, всюду уже елки, только представьте! В магазинах елочные игрушки, открытки, снеговички-елочки-дедыморозы.
На улицах постоянно заносит снегом.
Строю глазки преподавателю по пдп, а он берет мою руку щупать пульс. Я сажусь к нему слишком близко, он всегда смеется над моими шутками. Говорю вроде не ему, но ему глупости. Такая дурочка, но и он сам хорош.
Если я провожу время наедине с парнем, любым парнем, будь то просто встреча или свидание, то уже через пятнадцать минут разговора я скатываюсь на мелочи о Сереже.
Меня тошнит от петербургско-архангельских законов, глупо и пусто. Стыдно за это. За законы, вовсе не за себя. Закутаюсь по уши в радужный шарф завтра.
Понимаю, что если вляпался в Хуниверс, то это навсегда. Опять заклинило на Джанто, а Барроумен уже давно перебрался в компанию к Долану и Фьори, я сама не заметила.
Завтра в четвертый раз Васильев, хочу безумно, но так боязно вдруг.
Хочу написать еще тысячу мелочей, поставить миллион тегов, хочу просто донести до вас себя.
На улицах постоянно заносит снегом.
Строю глазки преподавателю по пдп, а он берет мою руку щупать пульс. Я сажусь к нему слишком близко, он всегда смеется над моими шутками. Говорю вроде не ему, но ему глупости. Такая дурочка, но и он сам хорош.
Если я провожу время наедине с парнем, любым парнем, будь то просто встреча или свидание, то уже через пятнадцать минут разговора я скатываюсь на мелочи о Сереже.
Меня тошнит от петербургско-архангельских законов, глупо и пусто. Стыдно за это. За законы, вовсе не за себя. Закутаюсь по уши в радужный шарф завтра.
Понимаю, что если вляпался в Хуниверс, то это навсегда. Опять заклинило на Джанто, а Барроумен уже давно перебрался в компанию к Долану и Фьори, я сама не заметила.
Завтра в четвертый раз Васильев, хочу безумно, но так боязно вдруг.
Хочу написать еще тысячу мелочей, поставить миллион тегов, хочу просто донести до вас себя.