С французами легко, просто. Только если это не Патрик, то ненадолго, или это период такой. Но сейчас я не хочу омрачать этот вечер каким-то дурным самоанализом, я просто включаю Пелитье и наслаждаюсь, окунаясь в эти волшебные два часа.
Брюно Пелитье - он волшебник, кудесник и маг, он творит маленькие жизни, ваяет души голыми руками.
И совсем не вырос за прошедший год, все такой же пятнадцатилетний мальчишка, только волосы длиннее стали. Красивый очень.
Такая широченная улыбка и все время просит столь заслуженных оваций, отбиваешь ладони, не устаешь улыбаться.
А еще, кажется, сижу, как китайский болванчик, разинув рот постоянно. И вот поет Брюн-Брюн Жака Бреля, а потом так - раз!- и а капелла. Наверное, в тот момент у меня просто захлопнулся рот, и на автомате потекли слезы. Просто, так красиво, что уносит. А Мокона говорит, что всхлипы у меня громкие.
Автограф есть, в ежедневнике, недалеко от Патрика, но, понимаете, как после Гару. Маленькая черная дыра. От того, что кого-то так и оставил без подписи, а ведь все мечтали.
Брюно, Брюно. Так не хочу думать, что ты шел через толпу и думал, как бы скорее отдохнуть, ведь год назад все было иначе.
Все также поднимаешь зал, столько же искренности на сцене, но куда меньше - в осеннем холоде. Пускай это просто день такой, хорошо?
А свой билет на завтра и на четыре ряда ближе молча протянула сестре. Вдруг подумала, что она не вынесет, а я в этом году его видела уже, может, и еще в декабре увижу. А ей он нужен.
И мне нужен, теперь сосет под ложечкой в предвкушении пустоты на завтрашний вечер, но это ведь первый в жизни по-настоящему достойный поступок.
Брюно, ты меня так многому научил, просто не меняйся, пожалуйста.